В общем, вот он, текст. Помните, раньше было "который день госпожа Леминтьяар..." ну в общем это оттуда же.

Альфьяар

- Чтоб я, и отдал сестру, младшую, между прочим, какой-то храмовой крысе? Не смеши меня, Лейн.

Ллеваин молчит, улыбается одними глазами. Ждет, что еще скажет задыхающийся от гнева амальрин. Бешеный амальрин приходится ему братом по отцу, как и все остальные. Как, впрочем, и та, о ком идет речь.
читать дальше
- У моего народа, - продолжает амальрин, - в отсутствие родителей за женщину отвечает старший брат. Так вот, запомни, пока я жив, ни одна храмовая крыса и пальцем к Файрэ не притронется.
- Ты ллаитт, Вирр, - Ллеваин глядит на младшего с усмешкой, - ты в первую очередь ллаитт, как и я. И ты в Исс-Тарре, а не в глухом лесу своих родичей. Спроси у сестры сам.
- Спрашивать? У нее? Я найду ей любящую, верную «тень» и добьюсь у отца, чтобы они вместе с Файрэ отправились в какой-нибудь тихий административный сектор. Бумаги перебирать и сад, сожри тебя таэр, выращивать.
- Ты закончил, Дивирран Лен-Сату? Сходи умойся. Остынь. Ты родился и вырос в столице и об обычаях своих родичей знаешь из книг. Ты никогда не задумывался, почему твоя мать без сомнений покинула Сатоу, когда Таэрион предложил ей это полторы тысячи лет назад? Поговори с матерью, Вирр, и оставь Альфьяар, пусть выбирает сама.

Шелохнулась узорчатая дверная занавесь, звякнули из кистей крохотные серебряные бубенцы. Одну из стен от пола до потолка занимают стеллажи с книгами. В доме у таи-лехта* Ллеваина высокие потолки. Привыкший решать за других, здесь Дивирран чувствует себя не в своей тарелке среди древних книг, пустых оконных проемов и стен. В доме у таи-лехта Ллеваина деревянные полы, деревянный узор покрывает стены. Здешний климат позволяет не стеклить окон и не стелить ковров.

- Таэрион не рассказывает этого своим детям, а жаль, - голос у Лейна тихий, чуть надтреснутый, и сейчас лехта выглядит если не на половину своего возраста, то на треть точно, - сейчас taer-na** это еще и традиция. Красивый элемент, который добавляет таинственности беловолосым наместникам владыки и бога. Скажи, Вирр, ты когда-нибудь задумывался о природе вашей связи с Нъесс? Вижу – нет. В молодости taer-na дает нам то, чему не смог научить отец, возможность связи с нашей сумеречной кровью, этим непрошенным наследством. Но мы бессмертны, а наши спутники – нет, и однажды они уходят, но мы за это время так привыкаем к их присутствию, что тут же начинаем искать следующего, кто займет это место. И то, что могло быть чудом, постепенно оборачивается проклятием для каждого из нас. Я не нуждаюсь в «тени», и когда я предложил Альфьяар вечный союз, я знал, что она не откажется. Она устала терять, Вирр.

---

- Айри, ты понимаешь, на что идешь? Лехтев*** – это в первую очередь служение, и не важно, носишь ты звание лехта или нет. Становясь одним из нас ты более не принадлежишь себе. Всякий раз, когда к тебе обратятся – ты отдашь частичку себя самой. Лехтев принадлежит Многоликому, потом тем – кто живет в тени лехтев, под защитой, и только потом себе.
- А меня много, меня хватит, - светло, легко смется Файрэ, - меня на всех хватит. У людей несложные мечты и простые желания. А Многоликий… ты сам знаешь, он не спрашивает просто так.

Лейн молчит. Бесшумно ложится на землю яблоневый лист, ночное небо подернулось редкой дымкой облаков. Здесь до сих пор верят в древних духов, населяющих мир и творящих смертные земли из себя самих. Ллеваин смотрит на женщину, словно сошедшую с гобелена работы мастеров-амальрин. Ллеваин ждет солнца, ждет рассвета.

Ты знаешь, Айри, рассвет – время смерти, - думает он, - твоей прошлой жизни, твоего прошлого мира, может быть – твоего имени.
Время рождения новой жизни, - женщина подхватывает его… настроение? – нового имени, нового мира. Близится Ammar, ночь года принесет нам отдых.

Для разговора этим двоим не нужно слов. Когда небо чуть заметно светлеет, мужчина встает сам и помогает подняться собеседнице.
- Порог жизни не принято встречать дома. Пойдем, мой ранг позволяет провести обряд здесь.
Женщина слышит голоса ночных птиц, женщина чувствует прикосновение ткани к лицу, она знает – у повязки две стороны: черная и золотая. Время непрозрачным коконом смыкается вокруг нее.
- Альфьяар Лен-Сату, также в землях Многоликого носящая имя Алфаар а'Лайетт, вместе с темнотой умирает твоя прежняя жизнь, - знакомый голос звучит глухо, будто издалека, и одновременно со всех сторон – да и как иначе должен звучать голос, который слушаешь со дна колодца, наполненного тьмой до краев, - скоро все твои пути окажутся стерты и ты вправе позволить кисти Многоликого нанести новые письмена. С первыми лучами солнца страницы твоей жизни станут пусты…
- Vorg'h faj'i zu saen Lh'ien'nai – древняя формула, ключ и дверь, дорога и то, что ведет вдоль… Лейн скорее угадывает слова по движению губ, чем действительно слышит.
Новорожденный ветер знакомится с миром, пребывающим отныне в его владении, треплет широкие узорчатые ленты на яблоневых ветвях, смеется перезвоном серебряных и медных бубенцов на концах лент. Женщина вздрагивает от прикосновения: неужели у здешнего ветра такие теплые пальцы? Она не сразу понимает, что тихий голос обращается к ней:
- Пойдем, Айри. Тебе стоит поесть и выспаться – на закате начнется твое обучение.

---

- Спасибо, Рэйт'а, я ценю твою заботу. Не спорю, в то время, как меня здесь не было, город действительно мог измениться, но до тех пор, пока я в состоянии сделать хоть шаг – в своем доме я не нуждаюсь в поводырях.

Он своими руками положил каждый из здешних камней, найдя тому единственно его место, каждое из здешних деревьев он помнит даже не саженцем – парой зеленых листьев, едва показавшихся над землей, неужели лишенный способности это увидеть, он сможет заблудиться? Здесь? После того, как нашел дорогу к дому из глубины снов.

А она совсем недавно была еще здесь. Альфьяар Лен-Сату, теи-лехта Айри. Ходила по саду, что-то шила, разбирала записи, разговаривала с людьми. Точно так же, как тогда... тысячу... как двенадцать Звездных назад. Война не коснулась земли Ниинталь-рьен, не опалила здешних трав, здесь снова осень, время яблок и меда.

Малая ткацкая рама развернута у закатных окон, на светлые нити лунного света росчерками туши ложится узор ветвей. За тонким шелком ширмы пусто, там никого нет, это все ветер. Ветер треплет ткань, обрисовывает то складки платья, то сухую тонкую кисть. Мужчина спотыкается на пороге, делает шаг вперед, навстречу тихому голосу. «А под веками поет, пульсирует серебро, а под веками бьются черные бабочки» - эта песня старше его, а он давно уже потерял счет годам. Все еще не отпуская дверной занавеси, он подхватывает:
- Айя, багряной листвой одевается куст в тайном саду, айя, горек звон золотых лепестков. Айя, я пьян отваром золотолиста, руки мои онемели, позабыв все слова... - он уже знает, некому отвечать, и ткацкая рама пуста, и дом встречает его пустотой и тьмой...
- Я буду твоим зрением, Лейн, - шепчет тень серебряной женщины и бесплотными ладонями накрывает пустые глазницы. «Будь, Айри. А мне придется жить вечно» - теперь, когда в словах нет необходимости, ллаитт говорит медленно.

----
* - лехта – служитель в храме. Не важно, какого из трех направлений.
** - taer-na - с фаэ - переводится как "та сторона меня, что принадлежит Тени". Господин Тень, он же Владыка Таэри - неблагая ипостась Многоликого, он же Тот-что-в-тени. Фактически - taer-na - пожизненный спутник, тот, кто в силах вернуть разум "образа" из любого путешествия, тот, кто в силах стать мостом и связать воедино кровь сумеречную и кровь смертную.
*** - лехтев - с фаэ - "принадлежащие Единому" - те, чья жизнь по рождению или по собственному выбору связана с служением Многоликому, не важно, какому из его лиц.

ну и иллюстрация которой я вдохновлялась
смотреть

Glimmer
©Stephanie Pui-Mun Law