Уф. Я это все-таки рассказал. Надеюсь, меня хватит на то, чтобы рассказывать еще про этот мир и этих людей.

Письмо

После той командировки я чуть не потеряла визитку. Жизнь, работа, внезапный снегопад в середине ноября, новые ботинки — все это подхватило и понесло меня, и я некоторое время не обращала внимание на все, что происходит вокруг. Потом вернулся Ран и я еще два месяца не замечала ничего и никого, но уже по другой причине. Все-таки писем и фотографий так мало, это особенно хорошо понимаешь, когда видишься с близким человеком всего два месяца в году. И вот в середине зимы я снова проводила в аэропорт Рана, снова, как всегда, у входа международного терминала отговаривалась холодным ветром и аллергией на холод, снова Ран не верил мне и вытирал слезы цветной косичкой моей же шапки. Конечно, любая из моих прежних соучениц сказала бы, что я сумасшедшая: пять лет в гостевом браке, два месяца в году вместе, десять — муж проводит черт-те-где. И это «черт-те-где» даже не на Земле.
Снова, как раньше, я полночи проплакала, а утром взялась за уборку. Бежевый кусочек картона вывалился из записной книжки, застрял в клавиатуре ноутбука, так и покачивался на сквозняке, пока я не подняла его. По правде, я старалась не вспоминать последнюю командировку, я не хотела верить, что все, что я встретила там: кофейня, встреча на стоянке, мужчина, которого вообще не должно существовать в этой реальности — было на самом деле. «Когда будет нужно, напишите. Я буду ждать...» - сказанное его голосом тут же всплыло в памяти. Я запустила почтовую программу, аккуратно, после каждого символа сверяясь с образцом напечатала адрес получателя, привычно оставила пустой тему письма. Набрала «Здравствуй, Ди»... Так и просидела, глядя в экран, пока не стемнело. Не знала, что говорить дальше, о чем спрашивать, что рассказывать человеку, который и видел-то меня один раз, а уж что там кому приснилось, это никого не волнует...
Утром я записалась на полугодичные курсы техника связи. Письмо так и осталось в черновиках, а я снова стала в мыслях разговаривать с невидимым собеседником. С человеком, который мне снился и в сновиденном Дрездене обещал удочерить меня. С Ди. Как в детстве. До лета.

До лета моя жизнь была размеренной, поделенной между работой, учебой и практикой и оттого относительно бестревожной. Но к середине июня, когда черемуха уже давно отцвела, а липы цвести еще и не начинали, все снова смешалось и завертелось: увольнение, поиски нового места, сварка, колодцы и крыши высоток. Летняя жара пришла и готовилась остаться надолго, утренний ветер приносил запахи пыли, влаги и водорослей, я уже привыкла вставать до звонка будильника, открывать файл, записывать туда слово, или два и закрывать без сохранения. Адрес я однажды нарисовала на стене между нашими с Раном фотографиями и снимками лунной поверхности. Тушью. Тщательно скопировала начертание букв, как будто от этого зависел по меньшей мере очередной восход солнца. Дважды мне казалось, что я видела Ди в толпе, но всякий раз, стоило мне догнать незнакомца и окликнуть, как я понимала, что ошиблась. «Когда будет нужно, напишите...» Я нашла линованный трафарет, отмыла от чернил и заправила авторучку, завела дома пачку качественной писчей бумаги. В конце июня позвонил Юджин.
Мы не виделись больше пяти лет, а до того так шумно повздорили, что кто-то пустил слух, будто мы пытались друг друга поубивать, и теперь я совсем не представляла, о чем с ним говорить. Но он, будто ничего не случилось, пригласил меня за город, на общий сбор того, что осталось от старой компании. И я согласилась поехать.
Оказалось, за пять лет почти ничего не изменилось. Кто-то покрасил бак водокачки, на станции поставили новое ограждение, починили лавочки и фонари. Через ручей вместо мостика незнакомые люди перекинули бетонный лестничный пролет и обнесли плетеной оградкой заросли полудикого вишняка. Их, моих прежних друзей, было слышно почти со станции. Только по голосам я узнала троих: Марту, Юджина, его побратима Яна. Конечно кто-то взял с собой гитару, кто-то еще уговорил Марту спеть, издалека было не разобрать слов, под мартино пение я шла медленно, не смотрела по сторонам и почти испугалась, когда над головой раздалось:
- Тебя заждались, Блэки. Но я предупредил их, что ты опоздаешь.
- Кася? И ты здесь?
Кася заулыбалась и протянула руку. Еще больше заулыбалась, когда почувствовала, что моя ладонь не мягче и не слабее ее. Ее присутствие удивило и обрадовало. Пожалуй, только с ней мы и сохранили друг о друге добрую память. Может быть потому, что туда, где она поселилась и простые-то письма не доходили, не говоря уже об электронных. Старой позывной казался тесным и натирал, как ссохшийся за зиму ношеный летний башмак, но я не торопилась отказываться от не мной установленных правил. «Прошло время, а здесь ничего не изменилось», - повторила я шепотом. Никто, кроме может быть Каси меня не услышал. Все выглядело обычным. Они вели себя так, будто на самом деле расстались пару недель назад, хотя я знала, что это неправда. В зеленой тени грушевых ветвей Ян демонстративно обнимался с Мартой, на утоптанном пятачке перед беседкой Юджин собирал мангал, поминутно интересовался у Каси, удачно ли замариновалось мясо, Кася вяло отругивалась, оббирая клубнику. От скуки я пересчитывала громоздящиеся у рукомойника стаканы, блестящие новенькие шампуры, нагретые солнцем сиденья. Их было по шесть, хотя на мартиной даче нас собралось пятеро. Я дождалась, пока остальные окончательно увлекутся друг другом, собрала вещи и вышла. Не оборачиваясь.
Я не хотела останавливаться, но у ручья Кася догнала меня, окликнула, а потом позволила себе взять меня за руку. Сказала тихо:
- Уже пять лет, как Ульяну объявили пропавшей без вести. Она не придет.
- Юджин делает вид, что все в порядке.
Долговязая, бритая наголо Кася проводила меня до электрички и всем видом напоминала старые рассказы о марсианах. Тогда, пять лет назад с Ульяной они были дружны, но потом Ульяна исчезла, а Кася раздала все, что у нее было и налегке уехала по распределению работать в каком-то «почтовом ящике», от которого я знала только, что он расположен где-то по дороге между Селибе и Эфе.
В отличие от меня, электричка точно следовала расписанию. Я приготовила мелочь, ссыпала белые и желтые монеты во внешний карман жилетки, достала из сумки блокнот и карандаши, посчитала, сколько осталось денег. «Когда будет нужно, напишите. Я буду ждать...» - что ж пока электричка везет меня в город, у меня есть целых сорок минут на то, чтобы наконец написать это письмо. Я думала, что буду писать о погоде и происходящем в городе, как это принято за морем. Думала, что мне как всегда не хватит времени и придется начинать с начала. Думала... Много. А между тем серые штрихи складывались в слова: «Здравствуй, Ди. Знаешь, я по тебе очень скучаю. Если ты однажды захочешь приехать — мой адрес: Селибе, Купеческий тракт 11а, 19. С надеждой на встречу, Анни.»
К дверям почтового отделения я успела за двадцать минут до закрытия. Денег хватило ровно на конверт и десяток марок. Я расплатилась с оператором и больше старалась не думать о том, что все-таки сделала.

В середине ноября Ди приехал.